– Черт подери. Ты думаешь, он неправ?
– А черт его знает. Черных вообще давить пора. На шею садятся. Сын не может спокойно в школу ходить…
– А что?
– Папа – палач. Полицейский. Короче, ему бы надо было потише… Неро разворошил весь муравейник!
– Да. Если бы Жозье не стал подлизываться, нас бы сюда не направили…
– А как ты хотел?! Дело государственной важности.
– Думаю, ни черта нам не заплатят. Сверхурочных.
– Ну, по окружному тарифу… это слезы.
– Да и черт с ним.
– Слушай, а мы не того…
– Что?
– Что рассказали все это китаянке?
– Да иди ты… обойдется.
– У тебя есть еще сигареты? Дай одну…
Дождь. Морось. Над минаретами мечети, за оградами улицы Августин Дюмон – серая шапка облаков. Это граница оцепления. Под минаретами, под золотыми полумесяцами мечети – тупорылая морда броневика французского МВД. Блестит тротуар, ярко оранжевеет разметка.
Спецоперация вступила в решающую фазу.
На перекрестке рю Лаваль и авеню Виктора Басха стоит красно-белый автобус «Неоплан». Это обыкновенный туристический автобус, и его стоянка в двух шагах от церкви Ванв вполне оправдана, так как туристы могли сходить посмотреть облезлые фронтоны церкви, начатой еще гугенотами, но счастливо оконченной протестантами. Однако туристов нет ни в автобусе, ни поблизости. Лакокраска на стенках скрывает под видом ординарной жести четырехсантиметровый кевларо-стальной лист, стекла в окнах с лиловым оттенком – броневые. Автобус оборудован спутниковой антенной и сетчатым локатором; в салоне – мягкие кресла и тонкие, в лист бумаги, мониторы компьютерной сети. Аристид Неро в сером мундире бригадье МВД сидит в одном из кресел, рассеянно глядя на возносящиеся за эстакадой метро башенные прожекторы стадиона Ленина, курит длинную доминиканскую сигару и слушает своего помощника Арона Жюссейля. Тот, маленький человечек в коричневом жалком костюме, обремененный очками, женой, страдающей зобом, и тремя детьми, стоит перед этим креслом и столиком в какой-то странной, полусогнутой позе – отчего эти люди всегда стоят в таком странном положении? – и докладывает:
– Они очень хорошо подготовились, патрон. По всему периметру работают телекамеры постоянного наблюдения, не менее трех штук на один квадрат пространства. Данные анализируются объединенным компьютером. К тому же на крыше мы обнаружили скрытый приемник спутниковой системы ГЛОНАСС, что позволяет обитателям дома контролировать обстановку и любые объекты на расстоянии трех километров… в том числе и нас с вами.
Последние слова он произнес потерянно, но Неро оборвал вовремя:
– Дальше!
– Внутреннее строение виллы имеет специальные водные преграды, которые… которые могут быть форсированы только специализированной десантно-штурмовой техникой бригады спецназа МВД Франции…
– Запросить!
– Кроме того, дополнительной преградой являются автомашины, которые, э-э… которые скопились на улице Поля Берта и авеню Мориса Тореза.
– У них что, гости?
Жюссейль выглядел растерянным. Уши его, острые и немного мохнатые, пугливо прижались к голове, как у насторожившегося зверька.
– Н-нет… Наблюдение ничего такого не выявило. Но… но в мечети какой-то праздник, патрон! Машины фактически запрудили обе улицы.
– Хорошо. Впрочем, это идея! – Неро внезапно воодушевился. – Это отличная стратегия, малыш! Отправьте на проверку автомобилей батальон дорожной полиции. А наши ребята пойдут под их прикрытием. От их машин – по асфальту, ползком, к вилле. О’кей?
– Но, патрон, это…
– Жюссейль, вы мне напоминаете старую деву, которая размышляет, когда дать аббату – до святой мессы или только после причастия? Черт подери, какие есть у этой дерьмовой виллы уязвимые места?
– Только… только насыпь подземки. Но она просматривается… если только…
И помощник совсем растерялся. Очки задрожали. Печальные глаза бегали по мундиру Неро с петличкой Почетного Легиона, по роскошному столу красного дерева, по перьевому «паркеру» и бумаге для записей с золотым обрезом.
– Если только… что? – сухо уронил Неро. – Если только под прикрытием забора железной дороги выбросить десант спецназа из самого обычного поезда метро… Вы же это хотите сказать, мой милый друг?
Жюссейль в ужасе отступает назад. В салоне автобуса, кроме них, еще два техника и один оперативник. Но они заняты своими делами: негромко переговариваются по рациям, чьи микрофончики дрожат у губ, принимают рапорты, проверяют работу постов наблюдения – и совершенно не обращают внимания на разговор Жюссейля и Неро.
– Но для этого, патрон… придется… придется на двадцать минут остановить все поезда на линии Шатильон – Вожирар!
– Так остановите!
– Но, патрон… на это нужно получить санкцию министра транспорта…
– Так получайте!!! Что вам от меня нужно? Звонок? Подпись?! Речь идет об операции государственной важности! А ваша задница все еще торчит тут, Жюссейль!
Помощник молчал. Перо скрипело, скользя по бумаге с водяными знаками МВД и золотым обрезом. Неро, кривя губы, набросал план операции, перечеркав лист рваными линиями, и бросил его Жюссейлю. Чиновник откинулся в кресле, задумчиво посмотрел на плавающие в утренней дымке минареты и устало произнес:
– Это план операции. Спецназ ударит с насыпи. Выгрузится из поезда за забором и…
– Но, патрон…
– Замолчите! Неужели этот дерьмовый спецназ не выломает забор? Он же из дюраля! Все, Жюссейль, решено. Значит, первое – внезапная атака спецназа. Они снимают внешнее кольцо охраны. Затем с этого места… вот смотрите сюда, с авеню Мориса Тореза в дело вступают бронетранспортеры. Сколько их у нас?