Свидание на Аламуте - Страница 161

• Предыдущая
• 161 / 175
• Следующая

Поэтому могучую осеннюю лужу перед зданием старательно осушали.

Она никак не укладывалась в концепцию торжественного приема.

Академик Шимерзаев в это время вкусно беседовал в буфете Президиума со своим коллегой, членкорром Тщедушкиным, человеком необъятного живота и широкой души. Оба только что приняли по пятьдесят коньячку под бутерброд с балычком – размяться перед фуршетом – и были настроены, в общем-то, благодушно. Стояли они в переходе между институтским зданием и апартаментами Президиума, у приоткрытого окна, и с наслаждением вдыхали с улицы невидимые, прозрачные кристаллы последнего осеннего воздуха, чистого, как горный ручей. Тщедушкин вертел головой и похохатывал.

– …а ты напиши, что она с Березой в Лондоне якшается! Они ее быстренько в розыск объявят! – говорил членкорр, азартно облизывая толстые губы.

Шимерзаев с досадой махнул рукой. Его благородные седины, изрядно поредевшие за время валяния в госпиталях, закачались.

– Эх, Виктор Тимофеич! Я в наше Кэ-Гэ… в наше УФСБ целую диссертацию накатал! Мол, так и так, такая-то, такого-то года рождения, втерлась ко мне в доверие, будучи уборщицей, и вынашивала преступный замысел похищения артефакта, имеющего мировую научную ценность и являющегося достоянием РФ… затем похитила… прошу принять меры и все такое. Проживает в Лондоне. И что мне ответили?

– Что?

– Ответили, что они еще проверят, почему я саркофаг на пульт вневедомственной охраны не сдавал! Представляете?!

– Ну, ничего. Все равно посадют. Как вернется, так посадют!

– Посадят! Ох, налакается она баланды, кур-рва! – закаркал Шимерзаев, от волнения потирая ладони и не замечая, что вот-вот перейдет на совсем блатную «феню». – За все она ответит – и за мумию, и за тряп…

Шимерзаев вовремя умолк, а точнее, его удачно прервали, покуда он не напомнил Тщедушкину свой летний позор. Проходивший мимо старичок в вязаной кофте увидел Тщедушкина, зашаркал к нему, а потом зашамкал: «Во-от! Уж обыскалси вас, Виктор Тимофеич! Книжку-то еще вчера прочел…» – и стал совать ему в руки какую-то брошюру. Тщедушкин дар принял.

Когда старичок, шаркая, ушел, членкорр показал ему книженцию – яркое издание «для электричек», на плохой тонкой бумаге и почти без рисунков. На обложке значился некто В. Чигорин и стояло название: «Энциклопедия символов тайного знания».

– Вот как люди крутятся! – с завистью пробормотал членкорр, показывая книжку Шимерзаеву. – Это Валька Чигорин, аспирант мой… Помните? За два месяца отпуска да в экспедиции на Алтай взял и сляпал. Народное чтиво! Эзотерика, хиромантия – все собрал. Чистыми уже вторую сотню получает… гонорары!

Шимерзаев покивал, потом спохватился, что московский гость ждать не будет, и, попрощавшись, потрусил по коридору. Но, пройдя переход, он с изумлением обнаружил, что держит книжку в руках: он забыл ее отдать, рассматривая, а Тщедушкин – попросить. В жизни престарелых светил науки случались вещи и похуже… Совершенно машинально Шимерзаев раскрыл книгу – наугад.

Она не претендовала на роскошь издания. Крупный шрифт, который удобно разбирать в прыгающем на ухабах автобусе и в тусклом свете плафонов электропоезда. Почти нет картинок; а если есть, то плохие, черно-белые и слегка смазанные. Одна страничка – один символ. Попались академику сразу слова на букву «А».

АБРАКСАС – один из богов египетского пантеона, двойник образа бога Сета. Ассоциируется с победителями драконов. Гностики считали А. своим верховным богом, олицетворением Справедливого Равновесия. Суфийские школы признавали А. как «доверенное лицо» Аллаха, руководившее Магометом. Является Первопринципом и Первоисточником…

«Бред какой-то!» – подумал Шимерзаев, спускаясь по лестнице, и хотел было закрыть книгу, но она снова сама собой открылась на другой странице.

СОБАКА – в египетском пантеоне соответствовала богу Сету и могла быть выражением его земного образа. За убийство собаки в Египте карали смертной казнью. В зороастризме собака означает Неминуемое Определение, Пред-знание. У монгольских буддистов есть предание, что отец Бодончара, предка Чингисхана, приходил к его матери после заката в облике человека, а уходил в облике желтого пса. Белая собака в древнеиранской культуре является посланником бога, часто Абраксаса, который…

Эту страничку Шимерзаев до конца не дочитал. Абраксас? Абракадабра какая-то! Он снова попытался захлопнуть книгу, но палец опять соскользнул.

ВЕРБЕНА – Hiera Botane, трава любви. Листья этого растения помогают избавиться от гнева, замедляют эмоции. Вербена считалась травой, с помощью которой можно приручить Белую Собаку, считавшуюся в древнеегипетской мифологии…

– Черт знает что! – заорал Шимерзаев, не в силах выносить всю эту мистическую патоку, и осекся.

Он на полном ходу налетел на секретаршу Самого, худосочную женщину с глазами засушенной газели. Та шла в туалет с ковшиком для полива цветов. Женщина взмахнула ресницами, щедро ссыпая с них тушь.

– Иван Ипполитович! – воскликнула она. – Где вы были?! ОНИ уже в Президиуме, сейчас к вам пойдут, к саркофагу! Идите скорее!

Академик охнул и тяжелым галопом понесся к себе на этаж. Он по-юношески перескакивал через две мраморные ступеньки, и это отзывалось у него в сердце тугими толчками. Но он спешил. А в голове почему-то крутилось еще одно определение из книги, причем академик мог об заклад побиться, что эту страницу он не открывал!

«…на пути истолкования каждый раз возникает опасность подмены лица или ядра вуалью или скорлупой – покровом. Однако обнажение лица или ядра, снятие покровов ведет к катастрофическим последствиям, к мгновенному окостенению сути или к взрыву при взаимодействии с экзотерическим уровнем восприятия. Об этом говорил Абу Хураира: «Я бережно храню в моей памяти две стороны учения, которое я получил от посланника Бога; я передаю одну из них, но если бы я сообщил вторую, вы бы перерезали мне горло».