Свидание на Аламуте - Страница 90

Медный заметил пристроившуюся на крайнем стуле Мириклу. На этот раз она была в черном платье, здорово оттенявшем ее сильные бронзовые плечи.

Одним из последних в зал вошел высоченный и худой, как щепка, англичанин с жестковатым лицом, окаймленным шкиперской бородкой, но с добрыми серыми глазами. Медный узнал его, это был Джулиус Кроу, руководитель археологической экспедиции, которая, как писали газеты, занималась раскопками в недавно открытых подземельях одной из пятерки «Больших пирамид». Медный вопросительно поглядел на Валисджанс. Кто пригласил? Женщина успокаивающе кивнула: мол, все в порядке. И Медный понял – это ее рук дело. Он хотел спросить, появится ли загадочный мистер Лукас, но Валисджанс отошла, и Медный так и не успел ничего сказать.

Двигали стулья, негромко переговаривались, бросали взгляды на «президиум», восседавший на невысокой сцене за небольшими столиками, в компанию к которым добавили легкую деревянную кафедру с эмблемой сети отелей «Акассия». Наконец, без всяких звонков и сигналов, Валисджанс в своей розовой накидке-пончо вышла к кафедре, положила длинные руки с гирляндами браслетов на микрофон – она полюбила украшения! – и, поправив его гибкий стебель, проговорила по-английски:

– Дамы и господа! Разрешите начать нашу пресс-конференцию…

В зале установилась благодарная тишина. Шкипер, ухмыляясь, отпустил Лис и придвинулся к Медному – переводить. Тот по-прежнему плохо понимал по-английски, коря себя за то, что так халатно относился к языку в институте. Валисджанс, улыбаясь, резала воздух светлого, легкого конференц-зала звонкими английскими фразами.

– Она говорит, что фонд Лукаса благодарит собравшихся за внимание к итоговой пресс-конференции… Вот, потом… ну, это так, байда… это тоже неважно…

– Блин-компот, ты можешь мне ВСЕ переводить?! – зашипел Медный.

– Она рада представить им доктора психологии, верховного учителя Волшебства…

– Кого?!

– Тебя, Медный. Давай, топай речь толкать!

Оторопевший Медный поднялся. Как раз в это время Валисджанс отошла от кафедры, уступая ему место. Раздались аплодисменты, послышался одобрительный смех – зал оценил «фишку». Если нижний край сцены перед «президиумом» загораживал барьерчик с прожекторами, то место перед кафедрой оставалось открытым, и все увидели, что разноцветная молодая женщина в розовой накидке и джинсах и вышедший к ней человек в белом – босы. Волшебники!

Медный со страхом взялся за прутик микрофона, для пущей уверенности еще ближе подвигая его к себе.

– Дамы и господа! – робко проговорил он. – Когда мы приехали сюда с моими дру… коллегами, мы не надеялись на успех…

Динамики, скрытые в углах зала, ожили – оттуда полился английский перевод. Голос был странный: ни мужской, ни женский – металлический. Синхронисты отеля, видимо, отлично понимали русский язык, ибо умело не заметили случайной оговорки Медного. Как только зазвучал этот голос, присевшая к столу Валисджанс нахмурила лобик под двухцветной челкой и начала водить глазами по сторонам. Шкипер шепнул ей на ухо:

– Что-то случилось?

– Нет, все хорошо… Только мне показалось…

Она не договорила. Между тем Медный, понемногу справляясь с неуверенностью, продолжал:

– Мы сомневались, смогут ли люди, приехавшие на отдых, оценить достоинства нашего уникального метода – метода Симорон. В его основе – раскрепощение и творчество. Это презрение всех границ и открытие новых возможностей человека – его тела, его души, его разума. Мы начали наш курс с небольшой шутки, которая закончилась недоразумением. Но в успехе медитации мы не сомневались – и не ошиблись. Здесь под щедрым солнцем древнего Востока, колыбели человечества, иначе и быть не могло! Дорогие друзья! То, что произошло, – это первый семинар по системе Симорона здесь, в Египте, на курорте Эль-Кусейр, в том уголке мира, где все создано для любви и счастья. Мы не учим вас зарабатывать деньги или решать психологические проблемы. Мы просто даем вам возможность почувствовать себя счастливым. Каждый наш семинар несет вам простое послание: мы все люди, и мы любим друг друга. Надо только об этом вспомнить…

Ему снова стихийно зааплодировали. Теперь Медный говорил ровнее; он просто договаривал, что осталось невысказанным в той речи на дне песчаной чаши.

– …нас называют Волшебниками. На самом деле мы такие же, как вы. Просто мы решили, что относиться к жизни надо как к счастью, как к миру, любящему нас. Я смотрю, что здесь, в отеле, мы ввели новую моду – ходить без обуви…

Зал засмеялся. И действительно, на ногах многих не было ни резиновых тапок, ни другой обуви, несмотря на памятки, лежащие в каждом номере, об опасности встречи со скорпионами или острыми кусками кораллового рифа в море.

– …Это не прихоть, это показатель того, что мы любим Землю, которая дает нам жизнь. Мне очень приятно, что я представляю группу моих коллег из России, и мы смогли, с помощью наших иностранных друзей… и, конечно, фонда Лукаса, показать вам настоящий Симорон!

Зал зааплодировал. Медный склонил голову; Валисджанс быстро оказалась у него за спиной.

– Дамы и господа! Я хочу попросить вас поделиться впечатлениями…

С задних рядов поднялась та самая профессорша из Питера. Теперь, без бедуинского халата и черной накидки, она выглядела ухоженной женщиной лет сорока, с чуть надменным лицом, короткой эмансипированной стрижкой седеющих волос и в золоченых очках; она была в темно-синем платье, открывавшем чуть полноватые плечи, покрытые трогательными веснушками. Профессорша быстрым шагом пошла к кафедре, но по дороге замешкалась, задержалась, переступила как-то странно на месте и… выскочила на сцену, сверкая розовыми, как у девочки, пятками. Зал снова залился аплодисментами. Валисджанс у микрофона улыбнулась и представила: