Свидание на Аламуте - Страница 75

– Заткнись! – внезапно прошипел он в порыве ярости, и это сразу выдало его слабость.

Слабость, которую женщина хорошо прочувствовала. Она усмехнулась.

– Ты договорился с НИМИ. Они молчат о том, что наши Знаки – поддельные, а ты не предпринимаешь ничего, что могло бы повредить их деньгам, так? Убийца! Изменник! Ты изменил делу Старца! Мне пришлось пробраться к тебе на самолет, спрятавшись в механизме шасси. Я не замерзла… Почему? Потому что только у меня, у наследницы рода Рашида ад-Дин ас-Синана, есть сила. Мое тело может вынести все – все! – и ты это знаешь. Любую боль. Мой Знак – во мне. Мне не надо было его прятать в себя в аэропорту Праги, это была лишь бесполезная побрякушка, которая терзала мое лоно… Что ты мне скажешь, Робер? Ну, скажи что-нибудь… Для чего мы пытаемся следовать за тобой? Для того, чтобы у тебя, жалкого мошенника, были новые миллиарды?

Самолет мягко покачивало, над морем его часто роняло в воздушные ямы. Два мертвых тела лежали на полу багажного отсека; Мириам просто свернула им головы. Вуаве даже не задумывался, как этой дьяволице удалось бесшумно подобраться к людям, обученным и натренированным в белуджистанском Сербазе, а потом и в легендарном Ущелье… Он просто рванул вперед.

Сознание его, как это бывает всегда у НИХ в минуту опасности, раздвоилось, распалось на два пульсирующих центра: одна часть осознавала, что он – человек, поэтому никакая сверхъестественная сила не приклеит на место отсеченную острым клинком голову, и взывала к осторожности, а вторая, темная, поднимающаяся из глубин, мгновенно включающая возможности организма на сто процентов и использующая результаты многолетних йоговских практик, жила только одной целью – уничтожить врага.

Человек в костюме, почти не касаясь покрытого кофейным ковром пола, вылетел из кресла; пальцы его вытянутых рук в этот момент были страшнее кинжалов. Из них не выросли лезвия, как в фильмах ужасов, – нет, но, приобретшие чудовищную силу, они могли растерзать белое рассыпчатое тело Мириам в пару секунд.

Однако черноволосая женщина лишь согнулась и тоже вытянула вперед холеные руки с длинными ногтями. Тотчас же вода в фонтанчике взметнулась и, шипя, бросилась в лицо Вуаве раскаленным паром. Удар мгновенно разогретого до бешеной температуры пара объял его, но не отозвался болью в сознании. Ее выпад был неожиданным, и Вуаве, как сбитая камнем птица, рухнул на хрустальный столик, вдребезги раскрошив его, и перекатился на спину.

Он лежал, и на его лице вспухали лоскуты начисто сваренной кожи. Черная ткань костюма исходила паром. Мириам звонко рассмеялась.

– Не за этим ли ты приказал убить Али Джемаля? Я думала, он рассказал американцам о нашем плане, а он, похоже, узнал что-то о твоих делах с неверными! И это сделал ты, потомок Хорайзона? Что ж, моя кровь сильнее. Не зря мой предок Рашид ад-Дин ас-Синан создал наш орден Биз-а-Джетаар. Истребители магов. Мы должны были истребить сначала тебя, мошенник, падаль, свинья!

Вуаве только хрипел. Он ворочался, пытаясь обожженной рукой достать что-то из внутреннего кармана. Мириам следила за этим с усмешкой. За стенами роскошно отделанного салона, за толстым стеклом иллюминатора, закрытым бархатными шторками с золотой каймой, равномерно гудели двигатели самолета. Робер Вуаве с трудом вытащил из мокрого пиджака белую коробочку из полированной платины.

– Аллах накормит тебя леденцами на том свете! – зловеще проговорила она.

Но в этот момент коробочка вылетела из рук приподнимающегося человека. На лету она молниеносно раскрылась, и из ее боков выскочили изогнутые, как птичьи перья, невероятно острые клинки. Вертясь вокруг своей оси, коробочка достигла Мириам и воткнулась в пробковую плоть жилета, обтянутую оранжевым. Словно смертоносная мельница, она мгновенно перемолола пробку и вонзилась под левую грудь женщины, довольно глубоко. Из-под ее жилета фонтанчиком брызнула кровь.

Мириам осела. Дудочку она явно едва удерживала слабеющими руками. Глаза женщины стали матовыми.

Вуаве поднялся. Глухо рыча и шатаясь, он пошел на нее. Но в этот момент самолет бросило в воздушную яму, которую образовал какой-то безымянный средиземноморский циклон, и Вуаве пошатнулся. А Мириам, выдохнув и выплюнув красивым ртом сгусток крови, который потек на ее нежный подбородок, приставила к губам дудочку. Из костяного кончика тут же вылетел сверкающий пучок тонких, как змейка, молний; он опутал Вуаве паутиной. В ароматном воздухе салона всего лишь на пару секунд дохнуло озоном, а затем тяжело запахло – паленым мясом.

В отделенной от них бронированной дверью кабине два темноволосых, смуглолицых пилота переглянулись.

– Что происходит? Электромагнитное возбуждение, отказывает навигация, – произнес один из них на фарси.

Опутанный молниями, с узившимися и искривившимися губами, которые быстро покрывались черной коркой, – на них от чудовищного разряда сгорала кожа! – Вуаве двигался к Мириам. Их разделало три шага. Внезапно из дудочки Мириам вылетел светящийся шарик величиной с грецкий орех. Сверкая, он попрыгал между Мириам и Вуаве, а затем, словно решившись, метнулся к всесильному магистру. Удар шарика пришелся ему в лоб. Лицо Вуаве, объятого смертоносным электричеством, лопнуло, кожа распалась на лоскуты, и тело, ставшее уже действительно мертвым, с насквозь прожженной костяной коробкой черепа, опрокинулось. А шарик шлепнулся в пластиковую стену позади него.

В кабине раздался треск, что-то полыхнуло. Второй пилот со снесенной частью головы, заливая кровью приборы, свалился набок; первый закричал, цепляясь за штурвал. Из панели летели искры, левый двигатель вдруг замолк, а правый гулко взорвался, и крыло машины окуталось пламенем. Помпаж, случившийся из-за мгновенной встряски всех электросистем, в том числе и регулирующих подачу топлива, погубил оба мотора.