Свидание на Аламуте - Страница 58

– Мой господин не имеет возможности копировать ваши снимки, – проговорила она сладким контральто, – поэтому мы решили приобрести у вас вашу камеру. Сумма в размере пяти тысяч фунтов вас устроит?

Репортер задохнулся от изумления, но пересилил себя, изобразив на своем мягком, исчерченном морщинами лице кислую улыбку. Учтиво поклонившись, он принял хрустящий желтый конверт, в котором обычно туристам вручают билеты в Ковент-гарден, и, еще раз кинув взгляд на симпатичные округлости ее бело-розовых икр, пошел по коридору.

Но – странное дело! – репортер заблудился. В конце коридора он обнаружил лишь пустые комнаты для обслуги, но не лифт. Джоллах вернулся. Безлюдность этого старого отеля его пугала. Он долго тыкал пальцем в кнопки, не попадая. Наконец, механическое чудище спустило его вниз. Портье проводил его острым взглядом. Плевать! На пять тысяч можно жить. И жить хорошо!

На улице, под кисеей темно-серых туч, накрапывал дождь, мочаля прикрепленную к лобовому стеклу его «мини» квитанцию о штрафе за неправильную парковку.

Он зло содрал квитанцию ногтями и швырнул на тротуар. Но тут же услышал:

– Сэр, небольшой бонус!

Он обернулся. Та же чернокудрая, румянощекая турецкая шлюха стояла рядом – уже в золотистых босоножках с незастегнутыми ремешками. Наверно, спешила. Она протягивала ему новенький кожаный чехол.

– Простите, сэр, это небольшой подарок от моего господина. Думаю, вы не откажетесь принять эту компенсацию…

Он вырвал у нее из рук сумочку. Судя по надписи на фирменной коже, это была камера Сони, ценой в два раза больше той, с которой он работал. Вот везет! Буркнув слова благодарности, он запихнул свое тело в машину. Она проговорила:

– Только, я вас умоляю, пристегнитесь! Мы беспокоимся за вашу жизнь…

Ворча, он притиснул свое тело ремнем безопасности. Конверт с деньгами обжигал грудь – ему не терпелось их пересчитать. Кофр он бросил на сидение рядом с собой. Репортер скосил глаза и отметил: педикюр на ногах этой турецкой девы стерся. Конечно, шастать босой по коридорам!

Он завел машину.

– До свидания!

– Всего хорошего, сэр.

Ну вот. Он вырулил на Черинг-кросс-роуд. Поток машин равнодушно проносился мимо, никому не было дела до него и его удачи. Двухэтажные автобусы плыли, как огромные боевые слоны в гуще автомобильного войска. Ха, он получил за десять-пятнадцать снимков больше, чем все его коллеги от этого худосочного мерзавца-адвоката! Вот что значит работать грамотно и профессионально использовать свое мастерство! Ладно, еще одно такое задание, и он пошлет к черту «Сан» с его придурошным редактором…

«Мини» понеслась по Оксфорд-стрит в направлении Гайд-парка.

Деньги не давали Джоллаху покоя. Хотелось помять в руках хрустящие купюры фунтов и подержать в руках новую камеру. Проклятый ремень давил в грудь, но он почему-то не спешил его отстегнуть. Правой рукой попытался раздернуть «молнию» на кофре, но не смог – заела. Черт! Тогда он все-таки изловчился, вытащил из пиджака конверт, желтыми редкими зубами разорвал край… Да. Точно. Пять купюр по тысяче фунтов. Обалдеть! На руки ему посыпалась какая-то серая пыль, но он не обратил на это внимания. Богатые иногда хранят наличные в самом старом ящике стола.

Джоллах возвратил вскрытый конверт на место. Он гнал по Расватер-роуд, мимо Кенсингтон-гарденс. Скорее домой. И в паб. Там он найдет немало шлюшек, которые будут рады десятой части его сегодняшнего гонорара, не считая камеры.

Он не заметил, что напротив квадратного здания Марбл-эйч его «мини» привлекло внимание полицейского патруля на «форде». Полицейские тут же вскочили в машину – их было двое худощавых и жилистых ирландцев – и устремились за ним по Сеймур-стрит.

Эта трасса была уже свободна от известных лондонских пробок. Джоллах гнал. И ему все-таки удалось раскрыть кофр. Переместив его себе на живот, он одной рукой крутил маленький руль, другой, торопливой, раскрывал сумку. Какая-то белая ткань… Так, так…

«Форд» дорожной полиции преследовал нарушителя скоростного режима по Сеймур-стрит, и водитель, меланхоличный О’Брайен, уже обронил:

– Надо включать сирену, дружище!

И в этот момент черно-белый автомобиль, двигаясь по неукротимой прямой, внезапно сошел с пути и врубился в кусты левой стороны дороги. В ветровое стекло полетели ошметки. Напарник ирландца завопил: «Куда он летит?!» – но было поздно. Ломая шиповник, «мини» тормозил и все-таки в последнем своем рывке ударился носом в бетонную ограду Италиан-гарден, из-под которой спокойно выползали коричневые воды речки Серпентайн.

Удар. Хруст стекла и мнущегося железа. «Форд», колыхаясь, подобрался к машине по проделанной ею просеке. Полицейские вышли.

Над Гайд-парком уже шел дождь. Щурясь от ударов капель, О’Брайен подбежал к машине, упершейся дымящим радиатором в стену, с трудом распахнул заклинившую дверцу и сразу шарахнулся в сторону. К нему подошел напарник.

– Матерь Божья! Ты пос-смотри… – побелевшими губами прошептал один из двух полицейских.

На ветровом стекле и разбитой приборной доске распластались ошметки пластика и белые клочья подушки безопасности, в которых утонул человек, скованный ремнями, а из кофра, раскрытого на его жирных коленях, перед самым лицом, тихо свистя, разворачивалась маленькая черная змейка.

Видно, она укусила водителя в лицо, как только он открыл этот черный ящик.

Полицейские бегом вернулись к своему автомобилю, чтобы вызвать подкрепление, и в это время в лондонском сыром дожде начало припахивать паленым. Они снова вышли под дождь; из изуродованной «мини» валил дым. Дымился пиджак на погибшем водителе, будто что-то горело у него в одежде, в области правого внутреннего кармана. Еще пара секунд – и труп в машине вспыхнул, запылал огненный куст, разбрасывая искрящиеся вихри пламени.